взял перечитал

"Мою жизнь" Чехова. Вот его часто называют циником, его героев сравнивают даже с "босяками"-нарциссами Горького. Мне же всегда казалось, что это не цинизм, а такая трудная задержка, зависание над картиной описываемого, точка наибольшей и честнейшей неопределенности, трудный отказ от идеологии и наставлений в духе Толстого. Стоически-экзистенциалистского такого свойства. А тут перечитываю, заполночь, весна (- достать Прозак и плакать;) , и мне вдруг в какой-то момент кажется: и вправду издевается над читателем: "хотите определенности, смысла, надежды? А нету!" Прям садистически. "Маниакальная" составляющая (в составе, личностного механизма маниакально-депрессивного типа - огрубляю для краткости), справедливо названная пушкинско-моцартовской - сказывается и в легкости, точности, почти насмешливости передачи. Психодинамика всего этого, кстати, развернута и доведена до конца в "Черном монахе". Может, думаю, я в Чехове и вправду всю жиссь вижу нечто свое, вчитанное?

И, казалось бы, худо мне стало. Вот ведь, казалось бы, нет в его мире того безусловно живительного, того источника надежды, каким (у меня) бывают полны иные моменты жизни (часто - детства).

Но тут только и становится понятно, что эти полные смысла счастливые моменты - ОТЧАСТИ - тоже результат "вчитывания", приписывания реальности того, что хочется в ней видеть, на что хочется надеяться. И становится очевидным, что в детстве их больше именно потому, что в детстве легче видеть реальность избирательно (взрослый себе такую роскошь позволить уже не может). И это позволяет выделить и УВИДЕТЬ это вчитываемое - этот забытый предмет тоски и потери. Ведь для того, чтобы его приписать реальности, где-то надо было его взять, ЗНАЧИТ, ГДЕ-ТО ЭТО ЦЕННОЕ ЕСТЬ - и его можно.. (вспомнить?) сделать явным и реализовать!

Увидеть и уже не искать вовне в чистом виде, обманывая себя, а воссоздать своими силами (гораздо легче воссоздать то, что понимаешь). Потому что, повторюсь, в чистом виде этого нет нигде, есть только в составе сложных смесей, перерабатывать и "обогащать" которые - так или иначе индивидуальный труд. И когда знаешь, что ищешь, этот труд идет легче.

(ПС Что касается чеховского "цинизма", то, мне таки кажется, он - явление того же рода, что и выдавливание по капле человека с молоточком, расписанное по школьным учебникам, или надежды его героев на светлое будущее лет через двести. Впасть в иллюзию или в веру - легче и менее честно, чем воздержаться от веры. Врачебный цинизм - ОДНО ИЗ явлений его художественного мира, к которому сам он относился так же взвешенно-равноудаленно-сдержанно, как и ко всему. Это явление типично для его мира, как и рассуждения героев о "высших устремлениях человека" и многие другие современные ему черты. Ясно, что это ОТЧАСТИ его черты, как, впрочем, все созданное характеризует создателя и ему принадлежит. И к этой черте он относится, мне кажется, не менее критично, равноудаленно. По крайней мере, стремится к такой позиции. То, что этой критичности он, может быть, не выдержал эмоционально - другая драма и совсем другой, биографический, вопрос).

(ППС Материал высокой неопределенности вроде пятен Роршаха, в который удобно вчитывать - мне вообще представляется совершенно по-особому, специфически ценным (опять же, Кафка))